Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Путь по Транссибу, самой длинной железной дороге в мире от Москвы до Владивостока — это 6 дней и 9 с лишним тысяч километров. Даже пассажиром этот аттракцион выдержит не каждый, но ведь есть и те, кто регулярно ездит на этих поездах туда и обратно, проводя в пути каждый раз почти две недели. Проводником на Транссибе может работать далеко не каждый. Кто эти особенные люди и какими качествами они обладают?
Каждый раз маршрут Москва — Владивосток — Москва начинается некрасиво. Рельсы, грязь, вода, дым, толчея, проводники с пузатыми сумками, где одежда и провизия на две недели грузятся по вагонам. И только потом Байкал, вековые сосны, величественные реки, бескрайние просторы и прочая дорожная романтика.
В купе недавно убрались. Синяя обивка сидений добавляет уюта, персональные светильники над спальными горят теплым светом, а дверь с большим зеркалом отражает ухоженную женщину около 50. В прошлом проводница, а теперь начальник поезда, Ирина Золотенкова говорит, что вся ее жизнь связана с железной дорогой. Ее родители были железнодорожниками, училась она в «специальной железнодорожной школе», потом был профильный институт.
Ирина Золотенкова
Павел Кузьмичев«Эта профессия манила меня всегда и я пошла на курсы. Как раз были 90-е годы, когда нигде не платили, а на железной дороге можно было жить», — вспоминает Ирина. До начала войны на Украине она ездила по киевскому направлению, но в итоге перешла на Транссиб. Работа стала тяжелее, рейсы — длиннее, но Ирине нравится. Я спрашиваю о том, как она переносит поток пассажиров и смену картинок за окном.
«Надо просто быть открытым и терпеливым. Иногда в разгар конфликта берешь паузу, сидишь в купе и думаешь, как же поступить, чтобы всем было комфортно», — говорит начальник поезда. Нас прерывает телефонный звонок. Одна из проводниц сообщает, что ее напарница заболела, а без нее она тоже не выйдет в рейс.
Ирина вздыхает и объясняет мне, что это нормально. Обычно проводники выходят только сработанными парами и не соглашаются на рейс с тем, к кому не привыкли.
«Это, как напарники в полиции, — смеется Ирина. — Важно чувствовать плечо и спину человека, на которого можешь положиться и кому доверяешь. Напарники — это как семья. Они ругаются, мирятся, но в очередной двухнедельный рейс по Транссибу хотят ехать только вместе». Я подхватываю тему и спрашиваю, как ее настоящая семья относится к тому, что она подолгу не бывает дома.
«У меня и муж, и дети, и даже невестка — тоже железнодорожники. Муж может подстраиваться под меня, когда я из рейса вернусь, берет выходные и отгулы. Четыре дня в месяц мы вместе», — рассказывает Золотенкова.
Я спрашиваю о том, успевает ли она отдохнуть от поездок за десять выходных дней.
«Первые дни действительно отдыхаешь и что-то делаешь, а потом начинаешь уже скучать по работе», — говорит она и ее снова прерывает рабочий звонок.
Перед отправлением состава по депо снуют механики, на улице суетятся рабочие и моют с мылом поезд, проводники убирают вагоны и распределяют большие мешки с постельным бельем. После смены мне удается поймать Ирину Булатицкую, которая работает проводницей в паре с мужем.
«Бывает, что прицепляют вагоны за полчаса до выхода на вокзал. Они в ужасном состоянии и проводник должен привести все в порядок. Если вагон грязный и холодный, а кипятильник не растоплен, то пассажир с самого начала настроен на негатив. И весь удар на себя принимает проводник», — говорит Булатицкая. Но работа ей нравится. Пять лет назад ей пришлось бросить все в охваченном войной Донецке и приехать в Россию. Сейчас Ирине 38 и последние три года она работает на железной дороге.
«Надо быть психологом, чтобы самого скандального человека довести до улыбки. Иногда пассажиры бывают агрессивные. Кажется, что они никогда не видели спиртных напитков кроме как в поезде. Некоторые напиваются до ужасного состояния. На меня с кулаками кидались. Недавно такой перебравший пассажир шумел, а уже была ночь, соседи жаловались. Я попросила раз, попросила два, на третий раз он на меня бросился. К счастью, другие пассажиры его скрутили. Потом сотрудники полиции сняли его с поезда», — Ирина улыбается так, будто рассказала анекдот.
«В первую очередь нужно иметь крепкие нервы, чтобы не нагрубить, уметь извиниться, даже если ты знаешь, что прав. Ведь если пассажир напишет жалобу, тебя могут уволить. Хотя сейчас с этим стало лучше — у нас сейчас детектор лжи появился. На случай, если жалоба есть, а проводник говорит, что добросовестно выполнял обязанности и был вежлив, его проверяют на детекторе», — объясняет Ирина.
«Ну, в конфликтных ситуациях вы хотя бы можете на мужа положиться...» — предполагаю я.
«Скорее наоборот, — смеется она. — Ему тяжело с людьми общаться. Он не любит хамов. Поначалу вежливо отвечает, но если уж совсем борзеют, то вступаю я. Но с мужем легче работать физически. Он тягает мешки с бельем, уголь долбит, а я мою вагоны. Хотя бывает, что он спит, а уголь кончается. Тогда я сама».
«У вас тяжелая и рискованная работа, вы почти не видите детей, вас могут уволить из-за склочного пассажира. Сколько же за это платят?» — пытаюсь я понять мотивацию проводников.
«Зарплата зависит от „колесных“. Колеса крутятся— насчитывается зарплата. Время, когда мы готовим вагон в рейс или сдаем белье, не считается. Зарплата получается тысяч 30 рублей — очень немного. Даже если бы я хотела отказаться от выходных, чтобы больше „наездить“, меня никто не выпустит в рейс. Компьютер отслеживает график работы, чтобы проводник не вышел на смену измотанный», — отвечает проводница.
— Если вам предложат спокойную работу с хорошей зарплатой вы уйдете с железной дороги? — не отстаю я.
— После рейса, конечно тишины хочется, но всего дня два. Потом начинает не хватать поездной качки, пейзажей за окном. В том году я подала заявление на целевое обучение в университет, чтобы стать инженером, но, кажется, уже этого не хочу. Мне хватит начальника поезда, на которого сейчас и учусь. Инженер не ездит в рейсы, меня же манит дорога.
Вячеславу Володину 47 лет и он уже четвертый год работает проводником на Транссибе, хотя никогда им быть не мечтал. Пару дней назад он вернулся в заснеженный провинциальный город в 8,5 тысячах километров от Москвы. За порогом пустой квартиры проводник бросил огромную сумку с грязным бельем, накопившимся за половину марта, которую он был в рейсе. Постирает сам, когда отдохнет.
Выйдя в отставку из армии, Володин рассчитывал стать поездным электромехаником, но перед этим по регламенту должен поработать проводником. Он не хочет говорить о своей прошлой жизни и событиях, которые разделили ее на до и после. Сегодня в его жизни есть только Транссиб. Он тоже работает с постоянной напарницей, но в отличие от других, выходит и на подмену со случайными.
Вокзал Новосибирск-главный
Кирилл Кухмарь/TASS«Поначалу мы в окошко смотрели, фотографировали Байкал... Сейчас кроме тамбура и туалета ничего не видишь. То уборка, то пассажиров нужно посадить, то попадется участок, где мы не можем обогревать салон электричеством и приходится растапливать угольную печку», — говорит Вячеслав.
Когда он начинает вспоминать иностранцев во время мундиаля, то заметно оживляется.
«Перуанцы, например, ходили босиком. Я не мог объяснить им, что нужно надевать тапочки хотя бы в туалет. Они в носках ходили в туалет. А вы сами видели, что если в туалете кто-то помылся, то там уже болото», — рассказывает Володин.
Вячеслав, как и многие его коллеги, не владеет в совершенстве английским, а использует школьные знания. Когда они иссякают, переходит на язык жестов. Номер места можно показать пальцем в билете или проводить пассажира, если коммуникация даже так не налаживается.
«Самое трудное объяснить, что у нас вакуумные туалеты и нельзя туда ничего кидать. Китайцев собираем, подводим их к туалету и, я извиняюсь, жестами показываем, что вытерся — положи, пожалуйста, вот сюда», — улыбается проводник.
«А с русскими как у вас? Про пьянство и курение я уже слышал, но не все наверняка такие...» — говорю я.
«Бывает, конечно, но большинство-то нормальные. Бывает, что с теми, кто едет от Москвы до Владивостока, мы под конец поездки чуть ли не родными становимся, — смеется Вячеслав. — Как-то супруги ехали из Иркутска, мы с ними подружились. Они говорили: «Если что-то надо в Иркутске, ты позвони и мы принесем, котлет тебе нажарим», — отвечает Володин.
Ближе к концу разговора становится понятно, что для Вячеслава быть проводником — не просто работа. Хотя он и говорит, что это всего лишь рутина, кажется, что пассажиры заменяют ему семью, которой у него нет. До следующего рейса у него почти неделя выходных, но он знает, что на работу потянет раньше.
«Мне две недели сидеть уже много. Не знаю, чем заняться. Привыкаешь к этому», — объясняет Володин.