Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
После Второй мировой войны в Австрии от солдат войск-победителей родилось, по некоторым оценкам, около 30 000 детей. Почти у половины из них отцами были советские солдаты.
Власти СССР в отличие от союзников не разрешали своим военнослужащим жениться на местных женщинах, поэтому в большинстве случаев эти отношения были изначально обречены. Солдат и офицеров отправляли обратно в СССР, и они в принципе не могли заботиться о своих детях, появившихся в результате таких союзов. Дети же оставались не просто без отцов, но носили на себе ярлык «детей оккупации» или «детей врага».
Элеонора начала искать своего русского отца в 90-х годах.
Элеонора ДюпуиИм многое пришлось пережить, и большинство старалось скрывать свое происхождение и не привлекать к нему внимания.
Но отношение к «детям оккупации» в Австрии стало меняться. Это стало происходить в том числе благодаря Элеоноре Дюпуи. Она не только решила найти своего русского отца, но и сделала это публично.
«Он был хорошим человеком»
«Всё, что моя мама знала об отце, это то, что он был из Калинина [нынешняя Тверь] и его звали Михаил Громан или Гроссман», - рассказала Элеонора Дюпуи, австрийка, которая разыскивает своего русского отца последние двадцать лет.
Во время многолетних поисков Элеоноре пришлось несколько раз приезжать в Россию, отправлять бесконечные запросы в архивы, встречаться с чиновниками, проводить ДНК-тесты. Она состояла в переписке с множеством самых различных людей и даже участвовала в телевизионных программах. За эти годы Элеонора нашла десять человек, каждый их которых мог быть ее отцом, однако, ни один из них в итоге им не оказался. Не так давно Элеонора опубликовала книгу о своих поисках.
История Элеоноры началась сразу после войны. Ее мать жила в городке Санкт-Пёльтен, где в начале лета 1945-го произошло знакомство родителей Элеоноры. Двое советских военнослужащих проходили около сада, где работала ее мать, и попросили у нее воды и фруктов. Один из них, Михаил, вернулся на следующий день с хлебом, которого после войны очень не хватало. Он также предложил свою помощь. «В саду было много тяжелой работы, и он приносил нам столько хлеба, сколько мог. Он был хорошим человеком, и таким образом появилась ты», - рассказала Элеоноре мать в 1955 году, когда оккупационные войска были выведены из Австрии.
Через несколько месяцев после того, как начался роман матери Элеоноры с советским солдатом, того отправили в госпиталь, так как напомнила о себе старая рана на ноге и возникла угроза ампутации. В это время мать Элеоноры была на втором месяце беременности, но Михаил об этом не знал. Он больше никогда не вернулся в Санкт-Пёльтен, а в апреле 1946-го года родилась Элеонора.
Элеонора почти ничего не знала о своем отце, когда в конце 1990-х начала свои поиски. Несмотря на все усилия, она недалеко продвинулась по этому пути, но уже через несколько лет ее личная история стала достоянием общественности и начала менять представления о недавнем прошлом страны.
Дело в том, что вплоть до 2000-х годов вопрос о детях, рожденных от солдат оккупационных держав, особенно от советских военных, не обсуждался в Австрии ни публично, ни в кругу семьи. «Часто вопрос о родителях [детей, рожденных от советских солдат] держался в секрете. Тема отцовства советских военнослужащих была табуирована, и мать не хотела ничего говорить своим детям по этому поводу… Стигматизация детей советских солдат была более жесткая, чем в случае других “детей оккупации”», - пишет в одной из свои работ Барбара Штельцль-Маркс, директор австрийского Института по изучению последствий войны им. Людвига Больцмана.
Исследовательница помогла донести историю Элеоноры Дюпуи до внимания ученых и простых австрийцев. Однако ее история стала заметной не только потому, что прорывала существовавшую завесу молчания, но и потому что Элеонора Дюпуи заговорила о своем прошлом непривычным для австрийцев образом – с гордостью.
«Элеонора стала первым человеком, который сказал, что гордится своим русским отцом, освободившим Австрию от нацизма, и она отыщет его», - сообщила Ольга Павленко, вице-ректор РГГУ, организовавшая несколько встреч австрийцев со своими русскими родственниками. «И постепенно отношение австрийцев к таким людям, как Элеонора начало меняться», - добавляет исследовательница.
По словам самой Элеоноры Дюпуи, австрийцы стали иначе относиться к «русским детям» тогда, когда познакомились с их историями. «Чем больше они узнавали о нас, тем больше уважали. Нами восхищались из-за понимания того, кем мы стали после сложного и жалкого детства», - говорит она. При этом их стали чаще называть «детьми освобождения», акцентируя внимание на важности такого момента в их личных историях, как победа над нацизмом.
Истории «русских детей» действительно иногда выглядят страшно. «Многие из моих австрийских “коллег”, особенно те, которые жили в деревнях, подвергались дискриминации. Это было ужасно. Многие не хотят об этом говорить», - подчёркивает Элеонора. Она вспоминает историю Моники: «У нее был отчим, который был бывшим нацистом. Можете себе это представить? С этим “русским ребенком” обращались отвратительно, отчего она страдает всю свою жизнь».
История детства Моники получила продолжения в наши дни. С помощью Элеоноры Дюпуи она нашла своего отца, которому было 92 года. Однако он страдал болезнью Альцгеймера и не мог уже узнать свою дочь.
В то же время история жизни самой Элеоноры в послевоенной Австрии не была мрачной. Ее никто не унижал, хотя ее соседи знали о ее русском отце.
Сама Элеонора лично знает около 20 «русских детей». Большинство историей знакомства их родителей выглядят достаточно романтичными: между австрийскими женщинами и советскими солдатами возникала любовь.
Однако ей известно и о двух случаях изнасилования. Но и в этих случаях дети, рожденные в результате актов насилия, хотели бы знать своих отцов. «Один из них, мужчина, говорит, что хотел бы встретиться со своим советским отцом, утверждая, что он не против него, так как такие были обстоятельства: “Кто знает. Что он испытал во время войны и что он видел?”».
Элеонора, комментируя подобные ситуации, подчеркивает, что «нельзя сравнивать [то, как Красная армия обращалась с местным населением в Австрии] с тем, как обходились с русскими в течение войны» немцы и австрийцы, когда в СССР были уничтожены сотни городов и деревень.
«Среди ужасов войны не бывает пасторальных картин. Инциденты с насилием имели место в первые месяцы после окончания войны, - подчеркивает Павленко. - Однако командование Красной армии вскоре отдало строгие приказы с требованием расстреливать тех, кто был уличен в мародерстве и насилии. Даже западные историки вынуждены признать, что к осени 1945 года волна послевоенного насилия была успешно подавлена».
Энергия и решимость Элеоноры, как и помощь австрийских историков, привлекли к судьбе «детей освобождения», ищущих своих русских отцов, внимание главы российского МИДа Сергея Лаврова. Он обещал помочь, так как в большинстве случаев очень трудно разыскать людей, имея только весьма ограниченную информацию, а обычная процедура архивных запросов мало эффективна.
Элеонора приняла участие в акции "Бессмертный полк" на День победы в Москве.
Элеонора ДюпуиИз тех 20 «русских детей», которых знает Элеонора, 11 уже нашли своих русских отцов. «И у меня все еще есть надежда. В противном случае нужно просто отказаться от этого», - говорит она. Однако вне зависимости от окончательного результата ее поисков, Элеонора обрела свою «вторую родину» - Россию.