Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Николай Попов на любимом серф-споте недалеко от Вашингтона. Indian River Inlet, Maryland, 1972-1974 гг.
Личный архивАвгуст, 1966 год. После трех дней ожидания прибой наконец приходит на песчаный пляж крымского мыса Тарханкут. На рассвете Николай Попов с друзьями начинают испытание доски для серфинга, сделанной по описанию из американских и австралийских журналов.
«Услышав шум прибоя рано утром, мы выбежали на берег. Волны были не как настоящий океанский прибой, а очень рваные, нерегулярные и с пеной. С непривычки преодолеть эту полосу кипящей воды было очень сложно — она отбрасывала на берег, переворачивала», — вспоминает Николай.
Николай Попов. 2015 г.
Личный архив«Когда мне удалось прорваться и выйти на подходящие валы, почувствовать управление доской и в первый раз, еще не встать, но по крайней мере подхватить движение, когда волна тебя приподнимает — это было ни с чем несравнимо! Кажется, что волна тебя сейчас выкинет, но вдруг ты чувствуешь, что огибаешь ее вместе с доской, она из-под тебя уходит и ты едешь. Ты как бы сливаешься с волной и ее энергия передается тебе. Прошло шесть десятилетий, но я все помню это. Вероятно, это было первое в СССР приобщение в серфингу».
Мыс Тарханкут, 1966 г. Доска испытана.
Личный архивИнтерес к этому экзотическому спорту возник у Николая, капитана команды МГУ по горным лыжам, еще раньше — в 1961 году, когда ему подарили книгу Джека Лондона «Путешествие на „Снарке“». В ней Лондон описал, как побывал с друзьями на Гавайях и полинезийских островах, где впервые увидел, как люди катаются на прибое на доске.
«Это произвело на меня неизгладимое впечатление, и я решил, что обязательно приобщусь к серфингу. Было понятно, что для этого нужно попасть куда-то в дальние южные страны», — рассказывает Николай. Однако в СССР мало кому удавалось посетить Австралию, Новую Зеландию или США, где развивался серфинг, - такая возможность была разве что у дипломатов или у корреспондентов советского информационного Агентства печати «Новости» (АПН). И тут Николаю представился случай самому поступить на работу в АПН редактором международного журнала «Soviet Life». «Я опросил, наверно, 100 моих коллег и выяснилось, что, хотя некоторые и слышали о серфинге, никто не пробовал. В те далекие времена советским людям не особенно рекомендовали заниматься всякой экзотикой в командировках. И так я понял, что судьба выдала мне миссию — стать первым советским серфером».
Николай. Мыс Тарханкут, 1966 г.
Личный архив«Тогда мне пришла в голову мысль сделать доску самому по старым американским журналам. Поскольку я учился на географическом факультете МГУ, у меня были друзья-океанологи и их я пытал на предмет подходящих мест для серфинга внутри страны».
В итоге друзья пришли к выводу, что подходящие прибойные волны образуются в районе Евпатории и на каспийском побережье рядом с Махачкалой. Было решено устроить экспедицию в Крым и сделать доску из пенопласта. «Мы приехали на машине, сняли домик на берегу и начали с приятелем делать доску», — вспоминает Попов. — «За три дня вырезали подходящие плиты, склеили их эпоксидной смолой, обклеили стеклопластиком и сделали киль — все, как было написано в журналах. Доска, конечно, оказалась не очень долговечной, но прослужила почти месяц, сломавшись на крутой волне».
Начало работы над доской. Мыс Тарханкут, 1966 г.
Личный архив
Самый важный этап - распил. Мыс Тарханкут, 1966 г.
Личный архив
Друзья Николая (Владимир Прозоровский и подруги Надя и Нина) в ожидании прибоя. Мыс Тарханкут, 1966 г.
Личный архивВ следующий раз удача улыбнулась Николаю и его увлечению серфингом, когда в 1970 году его послали в США освещать выставку «СССР: страна и люди в художественной фотографии». Она длилась целый год и перемещалась по разным городам, включая Сан-Франциско и Лос-Анджелес, где Николай быстро познакомился с местными серферами и практически месяц катался на знаменитых американских серф-спотах, включая Half Moon Bay и Stinson Beach недалеко от Сан-Франциско.
Indian River Inlet, Maryland, 1972-1974 гг.
Личный архив«Там был настоящий прибой», — вспоминает Николай. — «Волны другие — ровные, идущие на расстоянии друг от друга. Была возможность развернуться, приноровиться, подождать нужную волну. Это были совершенно новые ощущения, более приятные, интересные и волнующие. Иногда шла очень сильная волна, с которой я не знал, что делать. Но конечно, там были люди, которые могли подсказать».
«Кувырки и падения на первых порах — обычное дело», — вспоминает Николай. - «Сколько соленой воды я выпил за все это время! Одно неправильное движение и волна может выкинуть доску из-под тебя и дать по голове. Так у меня пострадало два ребра. Плюс это ведь не занятие на 15 минут — нужно иметь 2-3 часа в запасе, чтобы ждать волну, и быть готовым провести это время в холодной воде без гидрокостюма, которого у меня еще не было».
Недалеко от Сан-Франциско, 1970 г.
Личный архивПосле короткого перерыва Николай вновь уехал работать в Америку уже на два года в редакцию журнала «Soviet Life». Тогда он катался уже на постоянной основе каждый сезон до середины ноября. К тому моменту у него уже появился свой гидрокостюм и доска, которую он купил у знакомых серферов за 50 долларов.
Вернувшись на родину в 1975 году, первый советский серфер задался целью освоить отечественные серф-споты. Он дважды ездил с палаткой в заповедник на Сулакский полуостров возле Махачкалы, катался на Рижском взморье, в литовском Паланге и возле Евпатории.
Развитие нового спорта в СССР было поддержано Спортивным клубом Академии Наук и журналом «Техника молодежи». Их рекомендательные письма часто помогали Николаю в его общении с властями на местах. «Просим оказать тов. Попову Н.П. всяческую поддержку в его спортивно-научных изысканиях», — писал главный редактор журнала «Техника молодежи» Дмитрий Захарченко в письме первому секретарю Дагестанского областного комитета Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодежи.
«Учеников у меня не было, но свою доску иногда давал попробовать. Людям было любопытно, но к ней все-таки нужно приспособиться, получается не с первого раза. В целом, косых взглядов никогда не было — все, даже власти и комсомол, относились к моему увлечению с уважением и одобрением», — рассказывает Николай.
Мыс Тарханкут, 1966 г.
Личный архивВ середине 1970-х журнал «Техника молодежи» опубликовал две статьи о серфинге за авторством Попова — на них пришло много откликов из разных концов страны. Люди писали о своих попытках сделать серф и кататься, в том числе на Сахалине и Камчатке. «Единственное — жаловались, что вода дико холодная, без гидрокостюма и по колено не зайдешь», — говорит Попов.
Благодаря публикациям с Николаем связались представители судостроительного завода под Феодосией, который проектировал доски для виндсерфинга. «Они хотели сделать ее разборной, чтобы трехметровая тяжелая доска для виндсерфинга могла трансформироваться в более короткую доску для серфинга. Я их консультировал, как это сделать лучше, и помогал в испытаниях», — вспоминает Николай. В результате доска получилась трудно управляемая, толстая и не совсем подходящая для серфинга, но тем не менее это была одна из первых попыток проектирования серфов в СССР.
Активное развитие в нашей стране серфинг получил только в 21 веке. В 2000-х годах русские активно начали заниматься этим спортом за границей, а ближе к 2010-м годам тренироваться стали уже и на отечественных спотах. В 2015 году в России серфинг признали официальным видом спорта, а в 2016 году он вошел в олимпийскую программу.
Николай, который посвятил карьеру журналистике и социологии, последний раз катался в 1987 году. С тех пор две доски для серфинга, купленные в США, лежат на даче. «Покатался ли бы я сейчас? Наверно, да, но только на небольшой волне», — улыбается он.