Будь с нами!
Присоединяйся к нашему каналу в Телеграме, чтобы не пропустить эксклюзивный контент.
Американцы не очень любили этот самолет. Истребитель Белл P-39 «Аэрокобра» плохо показывал себя на больших высотах, где требовалось сопровождать тяжелые «летающие крепости» B-17 и где в основном на Западном фронте происходили схватки с асами Люфтваффе. Будучи не прочь избавиться от своих «Аэрокобр», западные союзники массово поставляли их в СССР в рамках программы ленд-лиза. Всего советская авиация получила почти 5 тысяч таких самолетов — больше половины от общего числа произведенных экземпляров.
В Советском Союзе к P-39 сложилось кардинально противоположное отношение. В характерных для Восточного фронта воздушных боях на низких и средних высотах он был незаменим. Необычная конструкция — двигатель располагался позади кабины пилота — давала самолету отличные маневренность, скорость, аэродинамику и обзор. С другой стороны, она же делала его неустойчивым, сложным в управлении, когда любая ошибка могла привести к сваливанию в штопор. «Аэрокобра» не была самолетом для новичков, но для уже опытных летчиков.
Советские пилоты были в восторге от 37-мм пушки истребителя (на ранних моделях была 20-мм). «Снаряды очень мощные. Обычно, одно попадание во вражеский истребитель и… все!» — вспоминал летчик Николай Голодников: «Кроме того, стреляли ведь не только по истребителям. Бомбардировщики, плавсредства. По этим целям 37 мм была очень эффективна».
А вот к установленным на P-39 четырем 7,7-мм пулеметам Браунинга отношение было более сдержанным. Считалось, что они не в состоянии сбить вражеский самолет, только повредить его. Обычно механики смело снимали два из четырех пулемета, чтобы снизить вес истребителя и увеличить его маневренность.
«Аэрокобры» хорошо слушались при посадке и рулении на раскисших и заснеженных аэродромах. Если на Западном фронте или на Тихом океане это не имело существенного значения, то в СССР с его суровом климатом было большим плюсом. В то же самое время, двигатель самолета Аллисон V-1710 не любил русские морозы, нередко выходя из строя. Ситуацию улучшили путем его модернизации, которая корпорация Bell провела по рекомендациям советских специалистов.
Отдельной проблемой была дверь самолета — ее «Аэрокобре» сделали как у автомобиля. Летчик мог удобно садиться в самолет на земле, но вот при экстренном покидании истребителя в воздухе он рисковал удариться о его хвостовое оперение. Из-за этого советские пилоты как можно дольше оставались в поврежденном самолете, пытаясь дотянуть до посадочной полосы. Следует отметить, что у них имелись на это хорошие шансы. P-39 обладал исключительной живучестью: нередко из боев благополучно возвращались изрешеченные пулями самолеты, на которых буквально не было живого места.
«Аэрокобры» воевали на всех участках советско-германского фронта: от Арктики до Кавказа. Немалую роль они сыграли в первой крупной победе советской авиации над Люфтваффе — в воздушных боях над Кубанью в апреле-июне 1943 года. С обеих сторон в сражениях тогда приняло участие свыше двух тысяч самолетов.
9 сентября 1942 года в районе Мурманска гвардии лейтенант Ефим Кривошеев совершил первый в истории воздушный таран на «Аэрокобре». Расстреляв весь боезапас, он увидел, как в хвост самолета его командира Павла Кутахова заходит «Мессершмитт». Недолго думая, он протаранил вражеский истребитель и ценою своей жизни спас сослуживца.
Сложный, но эффективный P-39 был предназначен для лучших из лучших и поступал в основном в гвардейские части. На американском истребителе летали ведущие советские асы: Александр Покрышкин, Григорий Речкалов, Александр Клубов, Николай Гулаев, братья Дмитрий и Борис Глинки. Покрышкин, второй по результативности среди всех пилотов-истребителей союзников, сбил на нем 48 из 59 уничтоженных им всего самолетов противника, Речкалов — 50 из 56. Даже когда к концу войны на вооружение советской авиации стали поступать более быстрые и маневренные самолеты, многие советские пилоты продолжали хранить верность своим «Аэрокобрам», которые никогда их не подводили.
