Как «разговаривали» визитками в России?

«Выбраться из Москвы надолго было для Марьи Ивановны, при ее обширном знакомстве, не шуточное дело: надо было проститься со всеми, чтобы никого не обидеть, – писал о своей пожилой родственнице чиновник XIX века Дмитрий Рунич. – В четверг в 6 часов дня Марья Ивановна села в карету и пустилась по визитам, с реестром в руке; в этот день она сделала 11 визитов, в пятницу до обеда – 10, после обеда – 32, в субботу – 10, всего 63, а “кровных с десяток, – пишет она после этого, – остались на закуску”. А два дня спустя начались ответные визиты: в одно после обеда перебывали у нее кн. Голицына, Шаховская, Татищева, Гагарин, Николева. На нее напал страх: “ну, если всей сотне вздумается со мной прощаться!” – и приказала отвечать, что ее дома нет».

«В пролетке у Кремля», Рудольф Френц, нач. ХХ века

Public domain

Для московского и петербургского дворянства визиты – формальные посещения родных и знакомых – стали ежедневной обязанностью. Отъезд и приезд в город и из города, именины, большие праздники, свадьбы и похороны – все эти события требовали нанесения формального визита. А затем нужно было принять ответный визит. Игнорировать это правило значило исключить себя из приличного общества – после этого уже не стоило надеяться на продвижение по службе или выгодный брак.

Обременительный обычай казался иностранцам диким, а некоторых, как ирландку Марту Вильмот, даже «возмущал». Поэтому к началу XIX века вместе с модой на все английское в Россию пришла культура визитных карточек.

«Запиши меня»

Поднос с визитными карточками Антона Дельвига, Дениса Давыдова, Петра Вяземского, Ивана Дмитриева и других деятелей культуры пушкинской поры (интерьер 1810-х годов, дом-музей В. Л. Пушкина на Старой Басманной)

Wikipedia/Shakko

Карточки тогда назывались визитными билетами, и для них в прихожих и вестибюлях домов знатных людей стояли серебряные подносы или дорогие блюда. Обычно их было два: один для привезенных лично, другой для переданных через слуг карточек. Ведь большая разница, заезжал ли визитер сам или всего лишь посылал слугу. Были и необычные места для карточек – в московском доме дворянина из старого рода вас вполне могло встретить чучело медведя с распахнутой пастью и подносом для визиток в лапах.

Каждый знатный господин и дама в начале XIX века возили с собой пачку визитных билетов. Приезжая с визитом, теперь не объявляли сразу о себе – выходил дворецкий, и ему вручался визитный билет. Визитные билеты дам были большеформатные и более затейливо украшены. Визитные билеты мужчин были привычного нам размера, с банковскую карточку или пачку сигарет, а визитки женатых были скромнее и меньше визиток холостых.

Визитки в экспозиции Рузского краеведческого музея

Рузский краеведческий музей

На визитном билете было написано имя его владельца или владелицы, а также его звание, чин или должность: врачи и ученые писали «доктор» и указывали степень, военные – свое звание, гражданские служащие – чин. У некоторых было два типа билетов: один с адресом, другой с пустым местом, на котором можно было писать – назначить встречу, пригласить на обед или в театр.

Не все, правда, успевали за столичными правилами. Историк Михаил Загоскин вспоминал, как его посетитель не указал на карточке адрес: «Мне самому случилось однажды обегать все гостиницы и перебывать почти во всех частных домах, чтоб узнать, где живет один провинциал, который был у меня с визитом. Меж тем как я искал его по всей Москве, он кончил дела, уехал в свою губернию и теперь, как слышно, гневается ужасным образом не только на меня, но даже на всю Москву. “Хороша столица!” – говорит он при всяком удобном случае. “Вежливый народ эти москвичи! Спесивцы этакие, невежи!”».

«Свежий кавалер», 1846, Павел Федотов. Некоторые новоиспеченные дворяне просто не могли принимать посетителей

Третьяковская галерея

Если человек, к которому приехали в гости, дома, слуга относил визитный билет к нему, и хозяин решал, принять ли гостя или сослаться на занятость. Если хозяин не был готов, визитный билет оставляли на подносе, как и в том случае, когда хозяина не было дома.

Если визит наносили кому-то, кто был выше по службе или общественному положению, оставить карточку считалось хамством. Когда служащие приезжали навестить начальника или менее родовитые дворяне – графа или князя, а тех не было дома или они не принимали, дворецкий записывал имена визитеров в особую книжечку. Бывали курьезы. Литератор Петр Вяземский вспоминал: «Когда Карамзин был назначен историографом, он отправился к кому-то с визитом и сказал слуге: “Если меня не примут, то запиши меня”. Когда слуга возвратился и сказал, что хозяина дома нет, Карамзин спросил его: “А записал ли ты меня?” – “Записал”. – “Что же ты записал?” – “Карамзин, граф истории”».

Правила общения визитными билетами

Гостиная в квартире графини А. С. Шереметевой на бульваре Пуассоньер в Париже. Неизвестный художник, 1842 г.

Государственный исторический музей

Конечно, старое дворянство презирало визитные билеты. Тем более привезенные слугами. «Это ни на что не похоже: привезут холопа четверкою под окошко, и он выбросит карточку столбовой русской дворянке», – возмущались, по воспоминаниям русского музыканта Николая Макарова, старые тетушки.

Но все изменилось после коронации Николая I в сентябре 1826 года. Николай Павлович и его супруга Мария Федоровна в молодости были звездами европейских салонов, и на их коронацию приехали сотни французских и английских щеголей, у которых визитки были в полном ходу и не считались зазорными. После этого культура визитных карточек в России установилась окончательно и держалась до 1917 года.

Было принято первый визит наносить лично, а уже потом можно записываться или оставлять карточку. Вежливо было ответить на карточку посылкой карточки – если этого не было или карточку присылали в бумажном конверте, это означало, что в этот дом лучше больше не заезжать.

Из коллекции визитных карточек писателей и поэтов из собраний РГАЛИ

Archive photo

Когда карточку оставляли, не увидев хозяев, ее нужно было обязательно «загибать». Вот что значили эти «загибы»:

– «приезжал лично» – правый верхний угол;
– «поздравляю» – левый верхний угол;
– «соболезную» – левый нижний угол;
– «прощаюсь» – правый нижний угол.

Если ни один из углов не был загнут, это значило, что карточка была точно передана через слугу. Конечно, очень скоро стали посылать «загнутые» карточки и со слугами. Князь Сергей Трубецкой, живший в первой половине XX века, вспоминал: «Мы обычно оставляли, уезжая с вечера, загнутые заблаговременно карточки швейцару (при рубле), или один из нас возил карточки нескольких друзей: обычая рассылать или оставлять незагнутые карточки в Москве тогда не было».

Уже к середине XIX века обычай оставлять карточки, который был призван поддерживать хотя бы видимость вежливости, превратился в абсолютно механический процесс, который выполняли слуги.

Вид на Охотный ряд, 1909–1917

Public domain

«В Новый год и на Святой неделе бывает самый большой расход визитных карточек, – вспоминал Михаил Загоскин. – Лакеи на извозчиках, верхом и пешком рыскают по всему городу. [...] Впрочем, разносчики билетов находят средство облегчать свои труды; у них есть сборные места, главное из них – в Охотном ряду; там они сличают свои списки и меняются визитными карточками. Разумеется, это не всегда бывает без ошибок. Иногда вам отдадут карточку какого-нибудь барина, с которым вы вовсе не знакомы, или заставят вас самих поздравить с праздником человека, с которым вы не хотели бы и встретиться».

И все же во все времена в Российской империи самым уважительным оставался личный визит. Порой просто карточка, оставленная или посланная важному лицу, могла навсегда окончить карьеру незадачливого посетителя.